Чтобы понять значимость каждого «железного» российского стартапа сегодня, нужно вернуться в конец 1980-х. В то время, когда Запад делал первые, но уверенные шаги в эру персональных компьютеров, у СССР были все шансы не отстать, а в чём-то и опередить. Существовали уникальные разработки: серия ЕС ЭВМ, микро-ЭВМ «Электроника», легендарный БК-0010 для учебных заведений.

Однако в начале 90-х, в хаосе перестройки и последующего распада страны, был сделан фатальный выбор. Государство, озабоченное срочным решением сиюминутных экономических проблем, практически полностью свернуло финансирование собственной микроэлектроники и софта. Российский рынок наводнили дешёвые и доступные IBM-совместимые PC с процессорами Intel и операционной системой Microsoft Windows.

По мнению многих аналитиков, это был не саботаж, а трагическое стечение обстоятельств: катастрофическое недофинансирование науки, «утечка мозгов» и отсутствие внятной промышленной политики. Страна, обладавшая блестящей математической школой, добровольно превратилась в технологическую колонию, потребителя чужого «железа» и софта. Как отмечал экономист Михаил Хазин, это стало частью общего отказа от собственного производственного суверенитета в обмен на интеграцию в глобальные цепочки, которые в итоге оказались не столь уж и глобальными.

Несмотря на системный провал, в отечественном IT оставались и остаются «острова» мировой конкурентоспособности. Их успех основан на двух китах: уникальной экспертизе и работе в нишах, где геополитика даёт преимущество.

Кибербезопасность. «Лаборатория Касперского» — не просто антивирус. Это глобальный лидер в области защиты от целевых атак, расследований киберинцидентов и разработки решений для промышленных систем (Kaspersky Industrial Cybersecurity). Их успех — прямое следствие высокой математической культуры и раннего столкновения с уникально сложными киберугрозами.

Системное ПО и базы данных. Компания «Базальт СПО»
разрабатывает полномасштабную российскую операционную систему «Альт», а Postgres Professional создаёт и поддерживает одноимённую СУБД с открытым кодом, которая конкурирует с мировыми гигантами в госсекторе и крупном бизнесе.

Специализированный софт. «Яндекс» с его поиском и алгоритмами машинного обучения, «ABBYY» с технологиями распознавания текста и лингвистики, «1С» — монополист в сфере бизнес-автоматизации для малого и среднего сегмента. Это примеры, где российские компании смогли создать продукты, идеально заточенные под специфику местного рынка и законодательства.

Парадокс в том, что эти успешные софтверные гиганты десятилетиями работали на импортном «железе». Разрыв между уровнем отечественного ПО и аппаратной базы стал колоссальным.

Positron Proxima A15 — далеко не первая попытка. С начала 2000-х было несколько волн энтузиазма, заканчивавшихся ничем.

• Проект «Эльбрус» (компания МЦСТ). Самая известная и долгая история. Учёные из ИТМиВТ им. С.А. Лебедева под руководством Бориса Бабаяна с 90-х пытались развивать собственную процессорную архитектуру «Эльбрус». Результаты были выдающимися с научной точки зрения, но коммерциализация проваливалась: процессоры отставали по производительности и энергоэффективности от Intel и AMD, а экосистема софта под них была ничтожна. Сегодня «Эльбрусы» используются в узких сегментах госзаказа, где важна не производительность, а сертификация безопасности.
• Ноутбуки «Аквариус» и RoverBook. В середине 2000-х эти бренды пытались занять место на розничном рынке, предлагая сборку из тайваньских комплектующих под российским брендом. Стратегия «просто наклейки» не сработала — не было ни ценового преимущества, ни технологического прорыва. Покупатель голосовал рублём за проверенные Dell, HP и ASUS.
• Смартфон YotaPhone. Уникальный проект с двумя экранами, который в 2010-х вызвал фурор на международных выставках, но так и не смог завоевать массовый рынок из-за высокой цены, сырого софта и проблем с производственными масштабами. Его история — классический пример блестящей идеи, похороненной под грузом инженерных и коммерческих сложностей.

Каждая из этих попыток наталкивалась на «железный» треугольник проблем: отсутствие собственной элементной базы (микросхем), гигантское отставание в технологиях производства (в России нет современных фабрик по выпуску чипов) и тотальная зависимость от глобальных цепочек поставок.

И вот на сцене — Positron Proxima A15. На первый взгляд, это типичный бизнес-ноутбук премиум-класса: тонкий алюминиевый корпус 17,9 мм, 15,6-дюймовый матовый экран, мощный процессор Intel Core i7, 16 ГБ ОЗУ. Его легко принять за очередную «сборку из коробки».
Но ключ — в деталях и контексте.

Производство, а не просто сборка. Компания POSITRON, основанная ещё в 2005 году, прошла путь от дистрибутора до разработчика. Для Proxima A15 они не просто закупают готовые платформы, а самостоятельно разрабатывают дизайн, систему охлаждения (здесь два кулера), печатные платы (материнские платы) и ведут полный цикл контроля качества на собственном заводе в Москве. Это сложнее и дороже, чем CKD-сборка (от Complete Knock Down — сборка из готовых узлов), но даёт реальный контроль над продуктом.

Решение логистического кошмара. С 2022 года главной проблемой для любого российского производителя электроники стали санкции и разрыв логистических цепочек. POSITRON, имея многолетние связи с азиатскими партнёрами и собственные запасы компонентов, смог наладить относительно стабильные поставки критически важных элементов. Их история последних трёх лет — это детектив о поиске альтернативных маршрутов, работе с малыми партиями и создании «буферных» складов.

Фокус на бизнес, а не на масс-маркет. Вместо того чтобы биться с китайскими брендами за студента, Positron нацелился на корпоративного клиента и предпринимателя. Это стратегически верно: бизнес ценит локализованную техподдержку, гарантию (у Positron — 3 года), возможность кастомизации (например, установка российского ПО «по умолчанию») и быструю замену оборудования. Ноутбук позиционируется как инструмент для работы, а не для игр — отсюда матовый экран, ёмкая батарея и сдержанный дизайн.

Слабые места остаются. Главный парадокс «российского ноутбука» в 2025 году: его сердце — процессор — всё ещё американский (Intel). Полной технологической независимости нет. Производитель признаёт сложности с обновлением BIOS и драйверов в условиях санкционных ограничений. Цена, по предварительным данным, близка к конкурентам (Dell Latitude, HP EliteBook), а не ниже их, что отсекает аргумент экономии.

Планы POSITRON амбициозны: расширение линейки, модели с российскими процессорами «Эльбрус» и ОС «Альт» для госсектора, усиление маркетинга.
Но реальный успех Proxima A15 и других подобных проектов (например, ноутбуков IRU) зависит не только от маркетинга. Он зависит от ответа на системные вопросы:

Сможет ли государство создать реальную, а не декларативную программу поддержки именно «железных» стартапов — через госзаказ, льготное финансирование и защиту внутреннего рынка?

Появится ли в России собственная индустрия микроэлектроники, чтобы снизить зависимость от процессоров и чипов памяти?

Сформируется ли полноценная экосистема — от российских комплектующих до софта, драйверов и ремонтных центров?

Positron Proxima A15 — это не столько технологический триумф, сколько символ упрямства и выживания. Это история о том, как в условиях, когда все глобальные двери захлопнулись, российские инженеры и предприниматели вынуждены заново учиться делать сложные вещи практически с нуля. Первый шаг сделан. Но путь к настоящему технологическому суверенитету — где российский компьютер будет конкурентен не только по паспорту, но и по «начинке» — только начинается. И он будет неизмеримо сложнее, чем история одного ноутбука.